Смерть в Версале[редакция 2003 г.] - Елена Руденко

С монархами все просто. Меня не беспокоит ненависть королевы. Ведь ее супруг так податлив на уговоры. К тому же я — единственный их защитник. Монархи зависят от меня и понимают это.

С Мирабо забот тоже не будет. Солидная сумма его утихомирит.

А что с Орлеанским? Необходимо добиться его отъезда из Франции. Но как? Я погружаюсь в размышления. Королева считает меня организатором бунта, но ее легко убедить, что виной всему герцог Орлеанский. Его она ненавидит больше, чем меня. При таких обстоятельствах будет легко уговорить герцога покинуть Францию. Хм… я сообщу Орлеанскому, что двор подозревает его в измене, и королева требует ареста. Орлеанский ненавидит королеву, поэтому легко поверит. Уехав, герцог потеряет влияние. Для королевы сей отъезд будет подтверждением причастности Орлеанского к мятежу. Неплохая идея. Похоже, я убиваю сразу двух зайцев.

Да, ненависть не дает людям здраво мыслить. Ее можно выгодно использовать.

А кого ненавижу я? На моем пути еще не встретился человек, достойный моей ненависти. Но сколько людей ненавидят меня, сколькие мне завидуют. Надо быть очень осторожным.

Я, маркиз Лафайет, вновь вхожу в королевский дворец Тюильри. Как я предполагал, меня ожидает отнюдь не теплый прием. Королева мрачнее тучи, она видит во мне своего главного врага. Ну, нельзя же так, мадам! Ее супруг тоже относится ко мне с недоверием. Им тяжело осознать свою зависимость от меня, ведь они — монархи, они — Боги!

Ничего, я постараюсь убедить их в своих добрых намерениях. Я буду опекать королевскую чету, охранять их.

— Приветствую вас! — восклицаю я с поклоном. — Я прибыл узнать, довольны ли вы содержанием во дворце Тюильри!

Королева дарит мне презрительный взгляд.

— Будьте спокойны, маркиз, — говорит она надменно.

— До меня дошли слухи, что меня обвиняют в организации мятежа, — продолжаю я.

Лицо Марии — Антуанетты вспыхивает.

— Маркиз, мы не опустимся до слухов! — произносит она, с трудом сдерживая эмоции. — Однако нам бы не помешало знать, кто главный заговорщик!

Будь королева простой торговкой, она бы ударила меня.

— Совершенно верно! — кивает король. — Нас это очень интересует.

— Я могу назвать имя одного из них, — говорю я. — Это герцог Орлеанский!

На лице королевы мелькает печальная улыбка.

— Нам следовало сразу догадаться, — говорит она супругу. — Этот человек готов опуститься до любой низости!

— Я не нахожу слов! — восклицает Луи.

Все оказалось легче, чем я предполагал. Надо переходить к действиям, пока Их Величества находятся под властью гнева.

— Я прибыл утешить вас, — говорю я. — В перемирии с революцией вы найдете лишь выгоду для себя. Ваши права не будут ограничены, отнюдь! Меж вами и народом не будет посредников, вводящих вас в заблуждение. Я же ручаюсь защитить вас от агитаторов и фанатиков!

Король согласен. Королева тоже кивает. Как все просто!

— Отныне мы будем рады принимать ваши советы, — говорит королева с легкой улыбкой.

Все идет по плану. Монархи на моей стороне. Однако не следует быть чересчур доверчивым. Посмотрим, что будет.

Я же исполню свои обещания. Отныне королевская семья под моей охраной.

Лафайет всегда выполняет обязательства! Лафайет — честен!

Маркиз ушел, я, Мария — Антуанетта, королева французов, в ярости. Орлеанский — мятежник, как мы сразу не догадались! Тогда мы могли предъявить ему обвинения. А что теперь? Мы только можем прекратить с герцогом всяческие общения, назначить слежку за ним! Но я этого так не оставлю! Я найду способ призвать герцога к ответу!

Мой мысли прерывает голос супруга:

— Как вам предложение Лафайета?

Я вздыхаю:

— Это означает полную от него зависимость, — говорю я. — Лафайет все прекрасно понимает! Незачем прятать свои цели под покрывалом дружбы! Примириться с революцией? Ни за что!

Эмоции переполняют меня. Никогда в жизни я не испытывала столько ненависти как за эти несколько дней.

— Неужели вы поверили ему? — спрашиваю я.

— Мария! — восклицает Луи. — Вы же знаете, что я не люблю, когда кто–то забывает, что я — король французов!

На моем лице появляется улыбка. Значит, мой муж тоже против революции! Значит, не все еще потеряно! Надо что–то делать, но что?

— У меня есть план! — восклицаю я. — Пошлите в Мадрид, Вену, Петербург — куда угодно — гонца с документом, в котором заявите, что заранее аннулируете все, что сделаете или подпишите в дальнейшем под давлением революции!

Я волнуюсь и срываюсь на крик. Луи кивает. Он согласен со мной! Слава Богу!

Я, Луи XVI, король французов, внимательно слушаю супругу. Она права. Мы — монархи! Мы не должны подчиняться черни. А ее предложение — самый лучший выход! Сейчас надо притвориться, выиграть время. О-о! Как я не люблю подобные беспокойства, как я устал!

Я знаю, никто и никогда не воспринимал меня всерьез, даже супруга–королева. Так было всегда, с детства. Я научился этим пользоваться. Меня никто не отвлекал — я получал возможность заниматься любимым делом. Ко мне не предъявляли суровых требований — я мог отдохнуть. Я прячусь за свою флегматичность, как улитка в раковину.

Однако я могу думать! Просто не всегда хочу. Пусть я не люблю действовать, но я внимательно наблюдаю. Я вижу все, но стараюсь не принимать близко к сердцу, ведь я король! Король должен быть выше мирской суеты!

Так и с маркизом Лафайетом. Да, он умнее меня. Да, сейчас я завишу от него. Но он меня не воспринимает! Он не догадывается, что я говорю одно, а думаю другое, и я не забыл, что я — король! Когда вас не воспринимают, жить легче, даже если вы король французов.

Ох, как это все утомительно! Пусть Мария думает за меня, а я буду наблюдать. Ее обижает мое безразличие. Нет, то, что я ставлю мои любимые занятие превыше жестоких событий — не безразличие. Ведь я — король, а король не позволит обстоятельствам нарушать его покой!

Меня зовут Оноре Габриэль Рикетти, граф де Мирабо. Мне 40 лет. Моя политическая карьера вызывает зависть. Я самый любимый и уважаемый политик Франции. Народ меня любит, мои слова стали для него второй библией!

Я почти достиг всего, что хотел: деньги, женщины, власть. Но моя власть еще не полная. Я хочу заполучить министерство. У меня это получится, я уверен!

Казалось, совсем недавно я был изгоем высшего общества. Меня сделали олицетворением всех низменных страстей, за мной охотилась полиция, я был в изгнании.

Сейчас предо мной открывается новая дверь. Мария — Антуанетта вновь назначила мне аудиенцию. Королева опять обращается ко мне за помощью. Она доверяет мне. Хм… это сулит немалые деньги!

Я вхожу в кабинет Марии — Антуанетты. Она выглядит очень усталой и расстроенной. Бедняжка, как она пытается скрыть волнение!

— Граф, — величественно произносит она. — Надеюсь, я могу довериться вам!

— Ваше величество! — с поклоном отвечаю я. — Всегда к вашим услугам!

— Ужас охватывает меня, — говорит она. — Мы постепенно теряем власть. Я чувствую себя узницей во дворце Тюильри. Каждый шаг под контролем. Это надо немедленно прекратить! Мы должны остановить чернь!

Королеве очень тяжело. Ее речь и голос выдают страх.

Я сажусь в огромное шикарное кресло, способное уместить мое тучное тело.

— Мне легко понять вас, Ваше Величество, — говорю я. — Но тут надо действовать осторожно. Для начала нужно покориться…

— Я уже устала покоряться! — восклицает она. — Я королева!

Мне кажется, Мария — Антуанетта сейчас заплачет.

— Но, Ваше Величество, — вкрадчиво говорю я, — пока ситуация складывается как нельзя лучше: народ доверяет королю, вам назначили содержание в несколько тысяч… Надо просто затаиться и плести заговор. Хорошо бы иметь надежного человека, которому вы бы могли все доверить.

Королеве нравятся мои рассуждения:

— У меня есть такой человек, его имя Аксель Ферзен, — говорит она. — В нем я уверена даже больше, чем в вас.

Хм… она немного сомневается во мне.

— Вы меня обижаете, моя королева! — восклицаю я. — Ведь наши интересы совпадают. По–моему, революция зашла слишком далеко. Все идет к демократии, а мне это невыгодно так же, как и вам. Прошу заметить, если наш с вами союз будет раскрыт, я окажусь в еще более невыгодном положении, чем вы. Осмелюсь отметить, у вас нет причин мне не доверять.

— Вы правы, граф, — королева царственно кивает.

— Как я вами восхищаюсь, моя королева! — говорю я. — Похоже, в королевской семье мужчина вы, а не ваш супруг.

Я искренен.

— Вы мне тоже нравитесь, граф, — величественно улыбается она. — На трибуне вы поете для черни одно, и они верят вам, а на самом деле вы преследуете иные цели.

— Ваше Величество, я рад, что вы оказали мне такое доверие! — говорю я.